Неуловимый

Устроившись в уголке, мы начали беседу с одним из самых ярких дизайнеров современности.

— Яхтенный дизайн был вашей страстью всегда?

— Я увлекся яхтами, когда был еще совсем ребенком. В три года я постоянно рисовал лодки, в школе, когда мне становилось скучно на занятиях, я рисовал лодки. В моей семье, и со стороны отца, и со стороны матери, были инженеры, которые разрабатывали проекты лодок и двигатели.

— Где вы учились?

— Когда мне было 15 или 16 лет и я закончил школу, я уехал из Норвегии в Нормандию учиться. Во французском бакалавриате я проучился три года. Самое поразительное, что я практически не говорил по-французски, когда приехал, знал только английский и немецкий. Но поскольку в школе сразу же появились друзья, пришлось очень интенсивно изучать французский язык, чтобы общаться с ними на равных. И после трех лет жизни во Франции я стал говорить по-французски лучше, чем по-английски. После я решил продолжить свое образование в сфере морской архитектуры в Шотландии — историческом центре кораблестроения, в университете Стрэтчклайд в Глазго. В 1986 году я окончил университет. До того, как основать свою собственную компанию, я восемь лет проработал у Мартина Франсиса. В его дизайн-бюро я вел проект мегаяхты Eco.

— Во многих международных яхтенных изданиях пишут, что Эспен Оэйно как дизайнер начался с яхты Eco.

— Но это был проект Мартина Франсиса. Я лишь работал в команде, хотя это был неоценимый опыт. Каждую неделю я ездил на верфь, я знал все об этой яхте. Вот интересная история, связанная с Eco: яхта должна была отойти заказчику в Киль (Балтийское море) 19 августа 1991 года. Лодка должна была пройти через Ленинград. Но мы испугались путча в вашей стране и быстро поменяли курс на Англию, а оттуда в Средиземное море. Несмотря на то, что все это было так давно (дизайн-проект яхты был утвержден еще в августе 1988 года!), Eco до сих пор смотрится современно. Подумать только, это же 19 лет назад!

— Вы учились яхтенному дизайну во Франции, в Шотландии. Какая из европейских школ лучше?

— В Саутгемптоне есть дизайнерские курсы, которые наиболее ориентированы на яхтенный дизайн. Школа, которую окончил я, более кораблестроительная, если можно так сказать. Нефтеналивные танкеры, дебаркадеры, ледоколы — вот их я должен был проектировать. Я потому выбрал эту школу, что мои родители твердили мне: «Эспен, ты должен стать серьезным человеком». И я считаю, что такое образование идеально для того человека, который проектирует яхты, ведь сегодня яхты растут в размере.

— Когда вы начинаете работать над проектом яхты, что самое важное для вас?

— Самое важное — понять, чего хочет клиент. Часто это очень непросто, потому что клиент может сам не понимать, чего он хочет. Он просто твердит о красивой яхте. И тогда я начинаю расспрашивать: будет ли яхта большую часть времени стоять, например, вот тут — в Монако, или клиент собирается путешествовать на ней по всему миру, как, например, владелец лодки Octopus (он побывал уже в Антарктике, Китае, Южной Африке, в общем, он практически все время куда-то движется на своей лодке).

— Наш традиционный вопрос дизайнеру: какое было самое странное пожелание клиента, которое вам довелось воплотить в жизнь?

— Я думаю, это было на Eco. Ее владелец хотел получить площадку для самолета на борту. Не для вертолета, а именно для маленького самолета, поскольку с вертолетами у него произошло что-то неприятное в жизни, он не может летать на них. Кто-то просит маленькую больницу на борту. А один американец хотел, чтобы его лодка шла со скоростью 20 узлов. Мы сделали расчеты и поняли, при таких размерах корпуса, двигателей и помещений для них, при таких размерах вентиляционных люков сможем спроектировать корпус только так, чтобы он шел со скоростью 18,5 узлов. Показали проект заказчику, а он говорит: «Нет, она должна делать 20 узлов». Мы ему объясняли, что для этого лодка должна быть больше, двигатели должны быть мощнее и т.д., а это означает, что и стоимость проекта увеличится на 1,5–2 млн. И тогда клиент говорит нам: «Вы должны понять, у меня есть жена, а у жены — собака. На нашей прошлой лодке мы могли пройти отсюда до Корсики за столько-то часов при 20 узлах. Это единственная скорость и единственное время в пути, которые может вытерпеть собака моей жены». Вот только, если честно, я до сих пор думаю, ощущает ли он сам и собака его жены эту самую разницу между 18,5 и 20 узлами?

— Вы работаете только с мегаяхтами?

— Нет, мы также проектируем тендеры. Самый маленький из них — 8 метров. У нас есть осуществленный очень интересный проект — 78-метровая яхта и 35-метровая, которая всегда сопровождает первую. Но это не тендер, она идет своим ходом. Это очень красивый проект, так как обводы маленькой лодки повторяют обводы большой, на воде смотрится потрясающе. Вообще-то я очень люблю проектировать маленькие лодки, потому что ты можешь ощущать ее, быть связан с ней напрямую.

— Есть ли у вас какие-то авторитеты в яхтенном дизайне или просто проекты, которыми вы восхищаетесь?

— Из людей это, пожалуй, Джон Банненберг. А когда я был ребенком, у меня был другой герой — Йан Херман Линге. Он работал в Норвегии с парусными, моторными яхтами и военными кораблями, делал лодки для Windy.

— Скажите, а не возникало у вас никогда желания заняться дизайном серийных лодок?

— Сейчас я веду переговоры с одним из моих однокурсников. Но это пока проект. Строить серийные лодки и custom-лодки — это совершенно разный набор задач.

— Расскажите о своей команде.

— У меня работают 13 человек, из них пять проектных менеджеров. Эдвин — морской архитектор из Южной Африки, в прошлом капитан. Пьер — это моя правая рука и мой однокурсник, также архитектор из Франции. Кристиан — product-дизайнер из Франции. Сильвия — она из Италии и специализируется на проектах с очень необычным дизайном. Еще Кристиан, наполовину итальянец, наполовину американец, — он инженер-механик и архитектор. Лусетт — из Гвинеи-Бисау, она дизайнер интерьеров, Джереми — из Англии, Эрван — из Франции, он product-дизайнер, Паоло — из Италии, моя помощница Натали — она приехала с Сицилии и, наконец, бухгалтер Элен. В общем, у меня собралась абсолютно интернациональная команда. Я считаю, что качество дизайна или его стиль совершенно не зависят от национальности или школы, тут самое главное — только личность человека, который этим занимается.

— Вы работаете только с экстерьером?

— Да, наше проектное бюро разрабатывает только план лодки, декорациями всех жилых помещений занимаются уже компании с другой специализацией.

— А какая лодка у вас?

— У меня небольшая моторная яхта. Мои дети просто обожают ее, сами управляются с оборудованием.

— Что вы предпочитаете использовать для самого первого наброска своего нового проекта? Кусок бумаги и карандаш или компьютерную программу?

— Я черчу всегда только на кальке и использую для этого очень тяжелую ручку (мне удобно такой чертить), два фломастера (потоньше и потолще) и замазку-карандаш. Вообще, я рисую лодки только от руки.

— Расскажите про ваш последний проект.

— Эта лодка особенно дорога мне, поскольку меня и ее владельца объединяет одна страсть — горные лыжи. Это моя вторая страсть в жизни. Мы познакомились на австрийском горнолыжном курорте Китцбюль. Там же после катания мы устраивали бурные дискуссии, какой должна быть лодка, и по вечерам я рисовал будущий проект. И вот на следующей неделе я вылетаю в Австралию на верфь, чтобы провести последние проверки. Лодка длиной 74 метра, очень узкая, а потому и очень быстрая. So sexy boat…

***

Последним мы задали Эспену Оэйно вопрос о том, какой ему видится мегаяхта будущего. Нам показалось справедливым задать такой вопрос дизайнеру, специализирующемуся на лодках вневременного дизайна. Господин Оэйно долго размышлял и ответил: «Я не знаю». И продемонстрировал нам на экране своего компьютера, какими были обводы лодок сто лет назад и какие они сейчас. Что и говорить, стало ясно: прогресс в свое время мчался с головокружительной скоростью. И если даже Эспен Оэйно не знает, какие лодки будут строить через 50 лет, нам остается только надеяться, что мы сможем взглянуть на них хоть одним глазком.