Галерея времени

«Тысяча и одна ночь» в одном абзаце

Часовой путь от Женевы утомителен. Сначала пробиваешь висящие над Женевой облака, затем пелену горного тумана. Ощущаешь, как закладывает уши, воздух становится разреженным и холодным. Путешествие заканчивается в деревушке на берегу озера. Несколько шале, в одном из которых кафе, где не принимают кредитные карточки… Швейцарская идиллия, где зимой, когда снег заносит ведущие вниз дороги, можно сойти с ума, если не придумать себе какого-нибудь достойного занятия. Например, делать часы. Поэтому здания мануфактуры Jaeger-leCoultre отнюдь не портят пейзаж, а наоборот, вселяют в него некий смысл, перспективу и оптимизм. Нас — примерно шесть сотен клиентов марки и журналистов, собравшихся со всего мира по случаю открытия Heritage Gallery, — встречал у временного шатра самый юный в Haute Horlogerie президент Жером Ламбер. Краткий спич завершился фейерверком, и гости сквозь не успевшие рассеяться клубы дыма прошли внутрь. А там сияли инсталляции с уникальными моделями, выпущенными в честь открытия музея, — Master Grande Tourbillon и восхитительные ювелирные часы La Rose и La Tulipe. Затем — ужин под шансон немецкой актрисы.

Признаюсь, было очень интересно, что именно хозяева решат отразить в экспозиции, поскольку рассказать все невозможно. Это все равно, что попытаться в 10 строках изложить все сказки из сборника «Тысяча и одна ночь». А если и в самом деле попытаться разместить здесь все — замечательные модели, значительные изобретения и достижения марки, — то для Heritage Gallery понадобится здание с Зимний дворец. Предчувствия меня не обманули. Создателям пока удалось собрать более или менее полную и крайне интересную экспозицию. Предстоит им еще собирать по аукционам интересные модели — как свои собственные, так и созданные на базе жежеровских калибров. Вот тогда посетители смогут понять «кто есть кто» в часовом искусстве.

Необыкновенная неоднозначность

Jaeger-leCoultre — компания столь же великая, сколь и неоднозначная. Занявшись часовым бизнесом аж в 1833 году, первые собственные часы она выпустила через 96 лет. Всегда ставя техническое совершенство над внешним, в последние годы компания настолько преуспела в украшении корпусов и механизмов, что многие современные поклонники часового искусства уверены: Jaeger-leCoultre — это бренд, специализирующийся на ювелирных часах. Интересно, что компания и не опровергает это. И Антуан Лекультр, и Эдмон Жеже были в первую очередь конструкторами и изобретателями. Лекультр имел страсть к точным инструментам и наладил производство станков для выточки часовых шестерен. В 1844 году создал знаменитый миллионометр, с помощью которого часовщики смогли измерять величину деталей с точностью до тысячной доли миллиметра. Это позволило создавать по-настоящему точные механизмы. В 1851 году на выставке промышленных товаров в Лондоне Лекультр завоевал золотую медаль за механизмы карманных хронометров и часовой инструмент. В 1877 сын Антуана Лекультра начал производить механизмы с хронографом, будильником, календарем, минутным репетиром и турбийоном. К 1925 году (когда компании объединились) мануфактура выпустила 60 тысяч механизмов, которые считались лучшими. Но почему Лекультрам не приходило в голову наладить производство собственных часов?

Талантливейшим изобретателем был и Эдмон Жеже (1858–1922). В 1880 году он основал собственную фирму, которая работала на несколько часовых компаний. Без Жеже мир никогда не узнал бы о Луи Картье, а наручные часы появились бы лет на 20 позже. Cartier, уже тогда превратившаяся в империю роскоши номер «1», почла за честь в 1907 году узаконить партнерские отношения с компанией Jaeger. Согласно заключенному на 14 лет договору Cartier обязывалась ежегодно приобретать у Жеже его механизмы на колоссальную по тем временам сумму — не менее 250 тысяч франков. В договор был включен пункт, что за отдельную плату Cartier будет приобретать эксклюзивные права и на все изобретения француза. Луи Картье был не только гениальным дизайнером, но и мудрым бизнесменом. Благодаря изобретениям Жеже в начале ХХ века наручные часы родились и приобрели популярность. Эдмон Жеже привнес в задремавшее часовое искусство свежие идеи бурного ХХ века.

Тройственный союз

Широкое сотрудничество Jaeger и leCoultre началось в 1903, когда количество заказов от Картье выросло настолько, что Жеже решил подключить к их выполнению одну из самых авторитетных компаний того времени, носившую имя Шарля-Антуана Лекультра. LeCoultre обладал лучшим часовым оборудованием того времени. Это было как раз то, что искал Жеже, который, как и Картье, был убежден: будущее за наручными часами. Для новинки нужны были маленькие тонкие механизмы, а для них — мельчайшие прочные детали. Изготовить все это можно было только на мануфактуре leCoultre. Начавшееся в 1903 году сотрудничество Cartier, Jaeger и leCoultre дало результат уже спустя год — появились первые наручные часы Santos, в 1906 году родились ювелирные часы Tonneau, а затем и легендарные Tank. Почти все в них — и девятилинейный механизм высотой всего 1,32 мм, и боковая заводная головка, с помощью которой можно было корректировать стрелки, и застежка (boucle deploiant) — было придумано Эдмоном Жеже.

Первые наручные часы с логотипом Jaeger-leCoultre вышли в 1929 году, в этом же году появился и калибр 101.

В 1952 году часы Riviere 101 вошли в историю: на коронацию их надела королева Великобритании Елизавета II.

Рождение Reverso

Однако «хитом» мирового масштаба стала знаменитая модель Reverso, которую запатентовал в 1931 году инженер мануфактуры Рене-Альфред Шове. Эти часы были сделаны на заказ для офицеров британского экспедиционного корпуса в Индии, которые очень любили играть в поло и попросили придумать часы с небьющимся стеклом. Небьющееся стекло изобретать не стали, но придумали гениальное решение — конструкцию, которая позволяла переворачивать часы на время игры стеклом вниз. Безумно популярные и по сей день Reverso стали символом компании.

Перед Второй мировой Jaeger-leCoultre создала несколько интереснейших хронографов для авиации, но увлекаться этим не стала, сосредоточившись на ювелирных дамских часах на основе калибра 101 Reverso и выполнении заказов на механизмы. Время от времени мастера из Ле-Сентье напоминали о своих возможностях, выпуская лимитированные серии сложных наручных часов с полным календарем и индикатором фаз Луны или часы-mystery, механизм в которых не был виден. В 1951 году мануфактура удивила механизмом Memovox. Через два года он был оснащен автоподзаводом — калибр Futurematic. Он имел такую систему автоподзавода и столь внушительный запас хода, что его владельцы не заводили его вручную годами. Не забывали в Ле-Сентье и о механизмах для настольных часов. Результат — вечные часы Atmos. Главная деталь этих часов — сосуд, заполненный этилхлоридом. Внутри механизма находятся меха, соединенные пружиной. Любое изменение давления и температуры газа вызывает сжимание мехов, и их энергия питает механизм. Колебания температуры в вашем доме всего на один градус обеспечивают Atmos запасом хода на 28 часов! Всего на счету изобретателей Лекультра, Жеже и их последователей 150 важнейших для часового искусства патентов.

Переворот в стиле Reverso

Успех Reverso чуть было не сыграл с компанией злую шутку. Jaeger-leCoultre до 2005 года называли брендом одной модели. Тот факт, что компания снабжает своими калибрами почти все люксовые бренды, воспринимался как нечто самой собой разумеющееся. Ситуация изменилась, когда семь лет назад компанию возглавил 30-летний Жером Ламбер. Он начал уделять внимание прежде всего самой Jaeger-leCoultre. А ведь дело обстояло так, что компании не хватало рук для выпуска собственных часов, так как лучшие мастера работали над сторонними заказами.

Ламбер постепенно прекратил работы на другие бренды и сосредоточился на собственном развитии. Ему удалось создать на великой мануфактуре удивительно дружескую и творческую атмосферу, в которой часовые мастера плодятся, как тюльпаны в голландской теплице. Порой кажется, что ребята в JLC не работают, а играют в свое удовольствие. Именно в этой среде выросли и отправились в самостоятельное плавание такие креативные лидеры, как Максимилиан Бюссер (автор знаменитого проекта Opus для Harry Winston, а ныне владелец компании MB&F) и Гильом Тету (совладелец актуальнейшей марки Hautlence) и многие другие. За короткое время мануфактура разработала и наладила производство 38 (!) уникальных сверхсовременных калибров, которыми она больше не собирается делиться ни с кем. Выпустила часы со всеми известными усложнениями, которые уже не раз удостаивались Женевского Гран-при. К Reverso, 101, Memovox и Atmos добавились линии Master (модели которых проходят 1000-часовой тест на выживание); линия AMVOX для Aston Martin; дамская коллекция Ideale; концептуально новая Reverso Squadra; потрясающие основы физики и всего часового дела Duometre и Xtreme LAB и линия сложнейших часов во главе с Reverso a Triptych, которые считаются самыми сложными по исполнению часами в мире. Стоит ли упоминать, что после переворота в стиле Reverso продажи Jaeger-leCoultre растут 200-процентными темпами. Открылся в прошлом году бутик Jaeger-leCoultre и в Москве, на Петровке, 5. Проблема у бутика одна: не хватает моделей, большая часть которых раскупается, так и не дойдя до прилавка. Жером Ламбер искренне переживает по этому поводу. И во время последнего визита в Москву пообещал уделять московскому бутику внимания столько же, сколько уделяется флагманскому бутику в Женеве. «Россия для нас особый рынок. Наш бренд очень близок вам по духу. Хотя бы потому, что у нас, как и у вас, зима длится шесть месяцев».