Сердце Burevestnik Group: яхт-клуб «Буревестник»

50-е годы

Не сразу после сооружения Пироговского гидроузла и образования Клязьминского водохранилища начал активно развиваться парусный спорт в Московском регионе. Но достаточно было одного неудачного выступления советских яхтсменов на Олимпийских играх 1952 года, и за продвижение этого вида спорта крепко взялись на государственном уровне.

«Буревестник» стал не только одним из старейших яхт-клубов в регионе — местом, где профессорский состав большинства московских вузов вместе cо студентами строили яхты, тренировались, соревновались, просто проводили время на воде, — но, определенно, особенным. «Я начал заниматься яхтенным спортом в 1955 году в секции МАИ, — вспоминает Леонид Лесневский, многократный чемпион регат и теперь уже профессор института. — Тогда я пришел за компанию c другом, a в итоге остался на всю жизнь». Леонид Лесневский до сих пор судит парусные соревнования, и его дети и внуки тоже занимаются парусным спортом. «Самое главное, — говорит он, — что у «Буревестника» славная, намоленная спортом и яхтами территория».

1953-й — год официального открытия «Буревестника». Большая советская энциклопедия тому свидетель. Правда, в величайшем из справочников не сказано ни слова о самом начале пути. О намоленной территории яхт-клуба в начале 50-х лучше всего рассказывает дядя Ваня (он же Иван Георгиевич Золкин), легендарный участник сообщества, до сих пор с трепетом наблюдающий за спуском собственной яхты по весне.

«Картофельное поле бабы Шуры и поселение Капустино стали подвергаться набегам лодок и малых яхт как для зимнего хранения судов, так и использования прибрежной зоны для причалов. Виктор Комов, будущий директор яхт-клуба, уговаривал бабу Шуру отдать земельный надел безвозмездно, с ведома и согласия совхоза «Капустино» под спортивную организацию отдыха молодежи на воде. Картофельное поле бабы Шуры отделялось от дороги грядой кустов, в которых были слышны трели соловьев. Берег у нее был низкий, с неухоженной растительностью, глинистый, и, казалось, мало кого привлекал. Однако малая осадка швертботов и катеров доставляла приют и ночлег любителям экзотики, а протесты бабы Шуры были громкими, урожай терпел урон, особенно капуста. Несмотря на то что пришельцы «помогали» выкапывать, окучивать и снимать урожай, владелице доставалось все меньше.

В этих условиях Комов, сам любитель путешествий, ходил на катере «Наука», продолжал уговаривать владелицу участка, отторгнутого от совхоза из-за неугодий, дать причал любителям парусов и ветра на кусочке берега. Наконец баба Шура сдалась. На отвоеванной территории появились палатки, хибарки, хибары побольше для хранения яхтенных принадлежностей и моторов. Яхты перемещались по берегу и переворачивались для хранения и ремонта методом «Эй! Ухнем!». Суденышки покрупнее ставили на полозы-склизы. Тяга — сами. Позже Комов уговорил совхоз отдать потрепанный трактор. Бывший танкист с увлечением управлял немудреной техникой».

60-е годы

Помимо парусного спорта в клубе развивался и спортивный туризм, с дальними плаваниями. Этому способствовало появление трофейных немецких крейсерских лодок из красного дерева с каютой и килем, в «Буревестнике» их было 5–7 штук. Ходили на Онегу, Ладогу и Белое море. Немецкие крейсерские лодки, положившие начало долгим походам, стали опасными — в какой-то момент одна из них трагически затонула, так что остальные сожгли.

Старожил клуба Александр Филиппович Шрамченко прошел Великую Отечественную, а после, уже в мирной жизни, нашлось место и увлечениям — заботе о любимом автомобиле «Победа», съемке любительских фильмов собственной кинокамерой. В 60-х пришло время и для яхтинга, о котором он много читал, а в 1967 году в его жизни появился клуб «Буревестник», куда он пришел вслед за одним товарищем, сослуживцем.

В 1968-м Александр Филиппович приобрел морской бот, который был превращен в яхту. Кстати, его яхта до сих пор остается одной из старейших в клубе. «В том году мне надо было спустить на воду яхту длиной 8,5 м и весом 6 т, — рассказывает Александр Филиппович. — Для этого бывший начальник клуба, лично управляя студебеккером, предварительно загрузив его бетонными блоками, подъехал к яхте, которая стояла на деревянных санях, и подвел яхту к берегу залива. На весельной лодке на другую сторону залива перевезли довольно большого диаметра трос и его конец прикрепили к мощному трактору. Так как другой берег был сильно заболочен, трактор мог двигаться 25–30 м, после чего возвращался к берегу и трос прикреплялся снова. Эта операция продолжалась 2–3 часа, в результате яхта на санях оказывалась в воде, на достаточной глубине. На втором этапе нужно было вытолкнуть сани из-под яхты, это было намного труднее первого этапа. Сани весили примерно 800 кг, поэтому сила соответствующего всплытия — 400 кг, попытка нескольких человек, спустившихся в воду при 12–15-градусной температуре, вытолкнуть сани из-под яхты оказывалась раз за разом неудачной. В таком виде яхта с санями под контролем оставалась в воде на две недели для намокания. После этого проводилась сложная операция по выдергиванию саней из-под яхты. Таким образом спуск продолжался более двух недель. Когда приходило время спуска или подъема яхты из воды, у каждого из судовладельцев наступал буквально предынфаркт».

На контрасте интересно слушать о том, как это происходит сейчас от нынешнего директора клуба Александра Баранова. В рассказе куда больше спокойной, бесстрашной романтики! «Первый весенний спуск — всегда волнующее событие. Ожидание схода льда и подъема уровня воды, ежедневные замеры, весенний вопрос: «Сколько еще до нормы?». И вот лед сошел, вода поднялась и начинается спуск яхт. Открываются ворота эллингов, мувер, тихо урча, заезжает под яхту, рабочие укрепляют лодку, рычит двигатель, и яхта медленно и величественно перемещается на площадку перед судоподъемным сооружением. Затем в дело вступает специальный кран Ascom 100 грузоподъемностью 100 т. Под днище яхты заводятся стропы, они закрепляются на лебедках крана, все тщательно проверяется, капитан поднимается на борт, кран легко поднимает судно и начинает медленно двигаться по специальным путям. Когда яхта оказывается над водой, звучит команда «майна», оператор крана начинает опускать лодку, и вот днище яхты касается воды, она погружается по ватерлинию, стропы ослабевают. Все! Яхта в родной стихии. Капитан заводит двигатели, лодка выходит из судоподъемного сооружения и идет к своему причалу. Ну а дальше начинает работать конвейер. Яхты одна за другой спускаются на воду и заполняют ячейки причалов. Клуб преображается, совершенные силуэты яхт меняют окружающий пейзаж».

70-е годы

Яхта «Туман» Болеслава Родинкова (в клубе его все звали дядя Слава) в 70-х годах в яхт-клубе считалась флагманской, еще был ДК-10 Владимира Тимофеева (оба судна хорошо сохранились). Приблизительно 12 м длиной, они казались большими на то время, даже огромными. Наравне с современными катерами они, правда, смотрятся очень смешно: скорость 12 узлов, тихоходные, созданные для дальних походов.

«Впервые я оказался в яхт-клубе «Буревестник» как раз в эти годы, полный радужных ожиданий. Шестилетнему мальчику, который видит яхты и паруса и взрослых, сильных и загоревших, с такелажем в руках и взглядом, устремленным вдаль, ничего кроме романтических ожиданий это не давало и дать не могло — в 1970 году, в глубоком расцвете Советского Союза. Но это не могло не нравиться и не цеплять, и не влиять, пусть и опосредованно, на выбор, сделанный спустя 20 лет», — говорит Андрей Бойко.

80-е годы

«В 1987 году «Буревестник» был слегка похож на Шанхай: бытовки, вагоны — все разномастно, — говорит Михаил Калинин, заслуженный тренер России. — Единственное, что было на тот момент современным, это два больших металлических эллинга, все остальное — постройки 60-х годов. Штат клуба — минимальный: директор, бухгалтер, сторожи, электрик, ну и наемный медик, который работал по выходным». Арендовать места можно было в любом яхт-клубе, но в «Буревестнике» привлекала непринужденная обстановка. В нем тренировались студенты шести или восьми вузов. Среди них — МГТУ им. Баумана, МАИ, Институт нефти и газа, МИХМ, МАДИ. У каждого вуза была своя секция, тренер. В «Буревестнике» они арендовали территорию, где в зависимости от финансов и занимали разное количество бытовок. Здесь развивался и парусный спорт, и летний и зимний виндсерфинг, на водных лыжах, правда, не всегда катались, потому что до конца 70-х годов действовало постановление о запрете на хождение катеров по водохранилищам — всем, кроме Истринского. «Чем был хорош «Буревестник», так это тем, что там все были равны, — продолжает Калинин. — Например, по клубу ходит человек в телогрейке, в ушанке, ищет гаечный ключ, а оказывается, это профессор и лауреат какой-нибудь премии. А вот он на равных идет на яхте со студентом в экипаже. Именно независимость статуса на яхте от возраста и от должности и делала клуб таким демократичным».

Cтуденческий спорт в эти годы пытался полностью соответствовать олимпийскому уровню и ходил на таких яхтах, как «Дракон», «эМ-Ка», «Солинг» и «Летучий Голландец». После Олимпиады 1980 года все суда пошли из Польши, они были пластиковые. В яхт-клубе получали «Ок-Динги», катамараны «Торнадо» и весь крейсерский флот.

До 1983 года яхты шли с хорошими парусами и мачтами, а после поляки стали делать все сами и мачты ухудшились, их потом называли «ярузельки» (от имени первого секретаря ПОРП, а впоследствии и президента Польши Войцеха Ярузельского), долгие годы регаты выигрывали на импортных фирменных мачтах Proctor Selden.

90-е годы

В начале 90-х многие в клубе пересели на крейсерские яхты, по выходным проходили серийные регаты — в день по две или три гонки. Виктор Музалев, пришедший в «Буревестник» в 1984 году как студент парусной секции МГТУ им. Баумана, вспоминает: «Мы были молодыми и горячими, второго мая только лед сошел, леденющая вода, сильный ветер, а мы уже на воде. На последних состязаниях гонялись иногда под снегом — уже в конце сентября или начале октября. Зимой — на буерах».

Менялся не только парусный флот. Моторные яхты стали появляться в клубе в начале 90-х. В те времена новые моторки смотрелись как пришельцы из будущего, правда, это будущее наступило очень быстро. «Моторных катеров было много, население тогда покупало, был такой период. На рубеже 90-х активно продавались маленькая яхта «Микрик» — швертбот микрокласса — или та же «Асоль». Стоили около пяти тысяч, как жигули. Покупали их на заводах в Махачкале, Санкт-Петербурге, Таллине», — делится своими воспоминаниями Михаил Калинин.

Когда началась перестройка и стали «Буревестник» делить, члены клуба занимались сбором подписей ректоров вузов, пытались изменить ситуацию. Собрали 11 подписей — чтобы «Буревестник» остался «Буревестником» и чтобы вузы взяли его на себя, но и это не помогло. К концу 90-х клуб умирал, институты его уже не могли содержать. От того обилия парусных институтских секций остались единицы.

«В тот момент было чувство несправедливости от того, что все это может работать, но на самом деле только чахнет. И не было никаких планов по коммерциализации или созданию коммерческого проекта, поскольку все мы являлись равноценными членами клуба и были просто не согласны с ситуацией, — вспоминает Андрей Бойко. — Хотелось всего-то сделать место вокруг себя чистым и комфортным, и первые пять лет, можно считать что до 2000 года, мы занимались именно этим. Со временем стало понятно, что есть множество людей, которые готовы ценить эту чистоту и порядок не только вокруг себя, но и вокруг соседа».

Яхт-клуб был преобразован в МРОО «Буревестник», и началось настоящее благоустройство территории, приведение в порядок причалов, построили судоподъемное сооружение со слиповой частью, провели техническое переоснащение клуба. Раньше вместо сооружения в клубе был здоровенный трактор «Кировец»-К700 (эти трактора были созданы для освоения целинных земель), с помощью которого проводился подъем яхт на сушу для зимнего хранения и их транспортировка на громоздких, металлических «телегах». «Этот трактор оказался одним из самых первых сошедших с конвейера завода. Завод отыскал его в клубе в конце 90-х, и за то, что он оставался в работоспособном состоянии, клубу подарили телевизор», — рассказывает Александр Баранов.

Каждый год, начиная с 1998-го и по 2006-й, становился новым этапом, в первый год появились 17–18-футовые американские катера, следом за ними пришли 23–24-футовые катера, еще через год — 30-футовые. «Если поставить их рядом, сразу видно, как менялось мировоззрение на протяжении этих трех лет, или лучше сказать — полутора, ведь в зимние полугодия вообще не было никакого движения и не рождалось намерений, — говорит Андрей Бойко. — И потом уже появились 40-футовые английские катера Sunseeker, Princess, Fairline — практически одновременно. И после этого был какой-то год накопления, подготовки к принятию решения, и потом начали достаточно быстро поступать заказы на 50-футовые лодки. И статистика говорила, что если европейский рынок и клиент подрастает на один метр в течение двух лет, то российский клиент за один год подрастает на два, а то и на три метра сразу. Сильно росла и менялась экономика».

Сегодняшний день

С появлением марины «Город Яхт» многие клиенты садятся на яхту в городе и идут в «Буревестник», а утром, минуя перегруженное Дмитровское шоссе, высаживаются на обновленной Ленинградке и отправляются на работу — все услуги клубов становятся доступны клиентам по одному договору. На территорию закрытого яхтенного порта попасть по-прежнему непросто, но ситуация сегодня уже некоторым образом меняется, и нельзя уже сказать, что, если вы не член клуба, у вас нет возможности быть в «Буревестнике» гостем. «Это, конечно, совсем не публичный проект, как в метро, в него по билету не зайти, но ограничений по размерам и бюджетам яхт у нас никаких, яхт-клуб открыт для всех без исключения с воды, — отмечает Андрей Бойко. — Гостевые причалы и гостевые стоянки — это то, за что мы всегда ратовали. Водное братство должно держаться на взаимном уважении, не принципиально, куда вы идете, главное, что вы находитесь на воде и есть определенная опасность: в море всегда принято близкому помогать даже больше, чем на земле. Мы про эти флотские взгляды на жизнь никогда не забываем».

C полным пониманием того, что парусный спорт без поддержки государства благополучно на 10 лет остановился в развитии, в клубе сейчас горячо поддерживаются все мероприятия, связанные в возрождением парусного спорта, организуются регаты. Посыл и смысл такой — новый парусный спорт существует и однозначно является украшением водной среды, яхтенного сообщества. Понятие «яхта» давно стало более широким и не относится теперь только к парусникам, но тем не менее в сознании членов яхт-клуба «Буревестник» первым делом слово «яхта» в русском языке, как и 60 лет назад, ассоциируется с парусом.