F.P. Journe. Придумано и исполнено

Франсуа-Полю Журну, уроженцу Марселя, повезло с 14 лет увлечься механикой. В 1976 году он закончил Парижскую школу часовщиков и начал работать у своего учителя и родственника дяди Мишеля, который занимался реставрацией старинных часов. Для того чтобы узнать, как работает машина, надо ее сначала разобрать. Чтобы оживить часы, которые уже век стоят, нужно узнать, кто, как и зачем их сделал. Это классический путь часовщика, который начинает с реставрации и учится на самых сложных и безумных механизмах.

Именно тогда Журн сделал свои первые сложные часы. Глядя на модели, проходившие через мастерскую дяди, он понимал, что сам купить их не может. Тогда он спроектировал для себя хронометр с турбийоном, который сохранил до сих пор. Так родился его девиз, латинское изречение Invenit et Fecit – «Придумано и исполнено».

Журн вошел в секту «настоящих» часовых мастеров, которых в любом веке немного. Он познакомился с выдающимся британским часовщиком, изобретателем коаксиального спуска Джорджем Дэниелсом, с историком часов Жан-Клодом Сабрие и стал им благодарным другом. Для Джорджа Дэниелса он сделал специальные часы, успев их ему преподнести в знак признательности за науку. А когда после смерти Сабрие на торгах оказалась его часовая библиотека, Журн выкупил ее: книги и рукописи лежат сейчас на полках в приемной его мануфактуры в Женеве.

К своему делу он относится не только с восторгом, но и со старомодной ответственностью: возится с учениками, поддерживает конкурс молодых мастеров Young Talent Competition. А к своим наградам Журн относится без трепета: всякий раз, когда он принимал участие в женевском часовом Гран-при, он уходил с победой. Собрав семь призов, остановился.

Он поддерживает филантропические организации – причем выбирает те, которые связаны с лечением детей: «Первые часы Vagabondage я сделал в 2004 году в пользу ICM, парижского Института исследования головного и костного мозга». Журн стал постоянным участником аукциона Only Watch, сборы с которого идут на борьбу с миопатией Дюшенна. Он первым среди независимых часовщиков перешел отметку сначала в полмиллиона швейцарских франков за Tourbillon Souverain, а потом в миллион, когда аукционный Дом Phillips в ноябре 2017 года на Only Watch продал его Chronographe Monopoussoir Rattrapante Bleu за 1,15 млн швейцарских франков.

Журн прежде всего талантливый часовой мастер, но, как его великие предшественники, сочетает три профессии – часового мастера, менеджера, общественного деятеля. Оставаясь настоящим ученым-механиком, он хорошо ведет дела. Пожалуй, он единственный внятный пример того, что часовой маркой может управлять часовщик.

Качество он демонстративно предпочитает количеству: «Я должен делать столько часов, сколько я могу контролировать лично. Не меньше и не больше. Меня со всех сторон уговаривают расширяться, спрос велик. Но я не хочу пускаться в авантюры. Мне не нужны тысячи сотрудников и сотни тысяч часов в магазинах. У меня работает 140 человек, и мы делаем сейчас около 900 пар часов в год. Это уже очень-очень много работы для меня и для моих часовщиков».

Журн сделал кварцевые часы Elegante. Если 35 минут они не движутся, механические часы останавливаются и включается электронная часть механизма. Стрелки замирают, однако микропроцессор продолжает отсчет времени. Как только к часам прикасаешься, они автоматически возвращаются в рабочий режим и стрелки принимают правильное положение. Журн говорит, что теперь хочет добавить к ним еще и вечный календарь.

В этом году на Женевском салоне он представил свои Elegante by F.P. Journe, а на мануфактуре отдельно показал новый Tourbillon Vertical. «После 20 лет честной службы мои первые серийные наручные часы изменятся. Турбийон был горизонтальным. Он был придуман для того, чтобы исправлять погрешность хода в часах, которые носили вертикально. Теперь часы часто носят горизонтально – так они лежат на столе ночью, – поэтому турбийон теперь будет расположен вертикально».

Ну а прежний турбийон? Его больше не будут выпускать, это тоже принцип Журна, который считает, что даже самые прекрасные и знаменитые его модели должны исчезать из производства: «Настоящая жизнь часов начинается в тот момент, когда их перестают делать».

Он придерживается традиций: механизмы, как в XVIII веке, делаются из золота, а уж корпус может быть стальным или титановым. Или алюминиевым. Каждые часы делает один часовщик, от начала до конца. К нему же часы вернутся на техническое обслуживание. Никаких конвейеров не потерпят в старом доме на улице Синагоги в центре Женевы. Недаром F.P. Journe Invenit et Fecit называют «самой маленькой из великих мануфактур».