Имперская оптика

Совпадение? Да, думаю. Каждый музей готовил выставку независимо от других, порой в течение нескольких лет, но вместе они составили картину цветущей сложности исторической России накануне гибели. Впрочем, в ней уже чувствуется дыхание бури, которая разбросает стеклышки калейдоскопа. Этим летом у нас есть драгоценная возможность прикоснуться к культуре Серебряного века во всем ее многообразии.

На великокняжеских виллах, разбросанных по южному берегу Крыма, царит золотая идиллия. Время тягуче, как патока, хотя уже проведен телефон и появились автомобили. Кустодиев, превозмогая боль в руке от начавшейся опухоли спинного мозга, пишет для Училищного дома четырехметровый конный портрет Петра Великого. Тем временем поколение европейски образованных наследников русских купцов покупает самое радикальное западное искусство. Русские кинорежиссеры смешат публику комедиями и стращают опасностями большого города. Именитые художники создают рекламную графику. Страна стремительно катится в новый век, но впишется ли она в повороты истории...

Коллекционеры и джентльмены

Главной в этой череде выставок, без сомнения, является «Брат Иван. Коллекции Михаила и Ивана Морозовых» в ГМИИ имени Пушкина. В большой старообрядческой семье фабрикантов Морозовых изобразительным искусством увлекались многие, но наибольшего успеха добились сыновья Абрама Морозова, директора правления Тверской мануфактуры. Старший брат, Михаил, был театралом, меценатом и общественным деятелем, средний, Иван, управлял семейным бизнесом, младший, Арсений — прожигатель жизни с мозгами набекрень, умер молодым, на спор выстрелив себе в ногу, и остался в истории благодаря мавританскому особняку на Воздвиженке. Коллекционерами были Иван и Михаил — оба прекрасно образованные, амбициозные и быстро схватывавшие все новое. Оба начинали бессистемно, покупая все, что нравилось, но постепенно развили вкус и чутье. Прозвище «Джентльмен», приклеившееся к Михаилу, — не почтительное, а ироничное. Оно происходит от одноименной пьесы Сумбатова-Южина о нравах купеческого семейства.

Благодаря Щукину Иван Морозов познакомился с Матиссом и Пикассо и приобрел их знаковые работы. За десять лет он собрал около 600 полотен (половина — русские мастера, половина — европейские) и 30 скульптур. На коллекционирование уходило 200–300 тысяч франков в год. Рано умерший Михаил собирал искусство в более скромных масштабах, но именно он первым привез в Москву Сезанна и Ван Гога. Иван скупил у Врубеля двадцать работ, зато Михаил открыл сумрачного гения намного раньше и выторговал у него «Царевну-лебедь» всего за триста рублей. И кто знает, как оценивали бы его место в истории культуры, проживи Михаил дольше 33 лет. Впрочем, трудно сказать, кому повезло больше: Михаилу, не увидевшему русской смуты, или Ивану, потерявшему почти все и закончившему свои дни в изгнании. Он не переставал покупать картины даже во время мирового пожара. Когда из-за войны закрылись границы, полностью переключился на русских художников. Последнюю покупку у Коровина, своего бывшего учителя живописи, он сделал уже в 1918 году.

Частично воссозданные коллекции обоих Морозовых в прошлом году выставлялись в фонде Louis Vuitton в Париже и весной с большими приключениями вернулись в Россию. Экспозиция-блокбастер, приуроченная к 110-летию Пушкинского музея, имеет все шансы стать для него выставкой года. В музее представлена наиболее полная и масштабная реконструкция прославленных собраний: 73 работы из фондов Эрмитажа, 71 – из Третьяковской галереи и 113 – из ГМИИ имени Пушкина. Это произведения Сислея, Писсарро, Ренуара, Моне, Синьяка, Майоля, Гогена, Матисса, Пикассо. Вместе с ними демонстрируются и русские художники: Васнецов, Коровин, Левитан, Шагал, Кустодиев, Серов, Суриков. Работы хрестоматийные, знакомые со школьной поры, поэтому нужно идти, чтобы не просто посмотреть «Девочку на шаре» или проникнуться тем, что вас окружает эталонное искусство на миллиарды долларов (в 2012 году Sotheby’s собрание одного лишь Ивана Морозова оценил в $5 млрд). Соединение русской и европейской живописи дает возможность увидеть, насколько важной для русского искусства начала века была возможность знакомиться с новейшими достижениями европейского, существовать с ним в одном культурном поле.

Двойной взгляд

Какими видели себя те, кто создавал культуру Серебряного века, и как их воспринимали современники, друзья и знакомые? Об этом можно узнать на выставке «Точки зрения», открывшейся в июне в Музее русского импрессионизма.

Реалисты и новаторы, участники «Мира искусства» и «Голубой розы», школы Павла Филонова и «Бубнового валета» пишут себя и друг друга. Некоторые взгляды на себя и со стороны практически идентичны по стилистике — как, например, почти беспредметные образы Александра Родченко и Варвары Степановой. Другие, наоборот, впечатляют разницей манер, как автопортрет Михаила Ларионова парижского периода и его портрет кисти Наталии Гончаровой. В них отражаются личные взаимоотношения художников: профессиональные, как у Ильи Репина и Исаака Бродского, дружеские, как у Бориса Кустодиева и Ивана Куликова, семейные, как у четы Фаворских или Кардовских.

На третьем этаже музея представлен отдельный выставочный проект, посвященный Федору Шаляпину. Он организован по тому же принципу, только роль автопортретов выполняют роли, в которые перевоплощался великий бас. Шаляпин нередко служил моделью для талантливейших мастеров эпохи, изображавших его в жизни и на сцене. Посетители музея увидят работы Константина Коровина, Александра Головина, последний прижизненный портрет артиста, выполненный Василием Шухаевым, и бронзовый бюст работы Паоло Трубецкого.

Золотой сон над бездной

До 3 июля стоит успеть в музей-заповедник Царицыно на выставку о безмятежном мире имений императорской династии «Романовы. Воспоминания о Крыме». Одиннадцать залов готического дворца посвящены рассказу о жизни царских резиденций в Ореанде и Ливадии и усадьбах великих князей: Ай-Тодоре (великого князя Михаила Николаевича и его сына Александра Михайловича), Хараксе (Георгия Михайловича), Дюльбере (Петра Николаевича), Чаир (Анастасии Николаевны и Николая Николаевича), Кичкинэ (Дмитрия Константиновича) – обо всех этих памятниках второй половины XIX – начала XX века впервые подробно рассказано в рамках единой экспозиции.

По залам проходишь под шум волн и крики чаек. Вот стоит пароходик — из его иллюминаторов смотрят плюшевый мишка и кукла. Вот воссоздана палуба императорской яхты «Штандарт». На стенах фотографии великой княжны Анастасии, дочери Николая II, о которой до сих пор спорят, удалось ли ей выжить, и царской четы на горе Ай-Петри. Фотографии и гравюры, мундиры и платья...

«Гений победы»

Из множества выставок к петровскому юбилею одна из самых необычных — «Кустодиев и Добужинский» в Садовом вестибюле петербургского Михайловского дворца. В этом году исполняется не только 350 лет «академику, герою, мореплавателю и плотнику», но и 110 лет со дня основания Городского Училищного дома его имени, над внутренним убранством которого работали Александр Бенуа, Мстислав Добужинский, Дмитрий Кардовский, Василий Кузнецов, Борис Кустодиев и Сергей Чехонин. Мирискусники с их любовью к XVIII веку сполна использовали возможность погрузиться в стихию петровского барокко, и предавались стилизациям с выдумкой и энтузиазмом. Кустодиеву был заказан парадный портрет императора для актового зала. У художника уже начиналась болезнь, приковавшая его к инвалидному креслу. Работал он тяжело, но все же справился с огромным панно, где победитель в битве под Полтавой с выпученными глазами, шведской мортирой под копытами коня и летящей викторией с кустодиевскими формами напоминает оживший и пустившийся вскачь памятник Растрелли перед Михайловским замком. Какой контраст с более известной работой Кустодиева — «старомосковским» портретом Николая II в красной косоворотке и шапке с каракулевой оторочкой.

Живые картины

На симпатичную небольшую выставку «Лики модерна» в Инженерном корпусе Третьяковки стоит сходить ради не самых известных произведений вроде эстетского Федора Боткина, ранних Голубкиной и Исаака Бродского (будущий мастодонт соцреализма), афиш, рекламных плакатов и журнальных иллюстраций Бакста, Билибина и Судейкина. А главное, ради живого ощущения городской жизни начала века.

Ее сопровождает кинопроект Третьяковской галереи: летом можно пересмотреть уцелевшую классику русского дореволюционного кино, начиная с экранизации романса про Стеньку Разина и персидскую княжну, которая считается первым русским художественным фильмом (1908 год, длительность 6 минут). Из архивов Госфильмофонда извлекли душещипательные драмы и грубоватые комедии Евгения Бауэра и Якова Протазанова, короткометражки по известным литературным произведениям и первые в мире кукольные мультфильмы Александра Ширяева и Владислава Старевича.